«Если бы в году было сто недель»
Василий Петренко, который только что принял предложение Михайловского театра занять пост главного приглашённого дирижёра, ответил на несколько вопросов относительно своих планов и поделился впечатлениями о театре, где когда-то начинал свой профессиональный путь.
— Василий Эдуардович, вы в Михайловском театре человек не новый. Как вспоминается то время, когда вы начинали здесь свою карьеру дирижёра?
Я дирижировал здесь очень много, и балетами, и операми — думаю, за три года было больше 20–25 названий. Театр имени Мусоргского был очень «советским» театром, в хорошем смысле. Постановки были в стиле соцреализма, очень понятные, простые, наглядные, и впоследствии я нередко вспоминал это добрым словом. За рубежом режиссёры часто уходят в очень далекую абстрактную плоскость, имеющую мало общего с сюжетом, и часто это контрастирует с музыкой. А здесь, по моим воспоминаниям, даже при том, что некоторые декорации были очень ветхими, а некоторые из голосов явно не соответствовали тем задачам, которые на них возлагали, наглядность и яркость постановок всегда бросались в глаза. Конечно, театр был очень традиционный, было много шаблонов, некоторые вещи повторялись из раза в раз. Тем не менее, я прошёл здесь огромную школу. Театр — это живой организм, который очень тренирует и учит быть готовым ко всему и в любой момент. Например, фермата в любой момент: певцу понравилась нота, как он её взял, и он на ней завис, вне всякой музыкальной логики, просто ему захотелось. Я готов ко всему. Если ты не можешь быть готов к неожиданностям, то, как правило, театр тебя съедает или ты сам себя съедаешь.
— Что изменилось в театре, на ваш взгляд?
Театр сейчас разбужен. Тогда было впечатление, что все спят — теперь всё движется. Это живой организм, который развивается, эволюционирует. Оркестр стал играть значительно лучше, стали приглашать хороших певцов, в целом театр очень прибавил. Но ещё огромный непочатый край работы — организационной, музыкальной, маркетинговой. Есть желание довести Михайловский театр до уровня одного из европейских, мировых грандов. Насколько возможности будут соответствовать этому желанию, покажет только будущее. Для меня всегда интересна организация, которая движется вперёд. Это моя установка: работать с такими коллективами, которые пытаются что-то найти, в этом случае действительно можно чего-то достичь.
— Вы один из самых востребованных дирижёров в мире, у вас есть возможность выбирать из множества предложений.
За последние полгода практически все крупнейшие мировые оперные театры ко мне обращались, но, к большому сожалению, приходится отказываться из-за занятости. С Метрополитен и Глайндборном мы ведём переговоры относительно 2016 года, чтобы хотя бы зафиксировать даты. Сейчас у меня ситуация такая, что если бы в году было сто недель, я занял бы все сто. В последние годы за рубежом у меня было ощущение, что мне не хватает оперных постановок. Максимум, что я мог себе позволить, одну оперу в год, в крайнем случае две, особенно учитывая то, что театры за рубежом работают в антрепризной системе. Оперная постановка — это
— Но от вас ждут и оперных премьер. Концертное исполнение «Кармен» — это ведь своего рода пролог к спектаклю?
Постановка «Кармен» запланирована в 2014 году; до этого — ровно через год, следующим летом, планируем сделать «Летучий голландец». Будут и традиционные новогодние концерты. Для меня по многим причинам сотрудничество с Михайловским театром очень важно. Здесь моя родина, здесь живут мои родители, город чрезвычайно много мне дал, и я считаю себя обязанным возвращать долги — приезжать, выступать, давать концерты и спектакли. Хочется принести что-то интересное в театр. От меня ждут контактов с зарубежными промоутерами, в планах гастроли, записи, приглашение звезд. Есть такой важный момент как имидж, репутация, и пока за границей знают только один оперный театр в Петербурге. Михайловский театр заслуживает того, чтобы иметь свою публику и свою репутацию за рубежом.
— В целом, какое место в вашей творческой жизни занимает работа с симфоническими коллективами и в опере?
Мне в идеале хотелось бы отдавать порядка 60% симфонической музыке и 40% — оперной. Для меня лучшее сравнение — это как вести две разные машины. Дирижировать симфоническим оркестром — это вести легковую машину. Класс её зависит от того, как ты её настроишь. Дирижируя оперой, ты как будто бы ведёшь фуру, и ощущения могут быть совершенно другими. По сути, это разное сочетание инерции и манёвренности. Легковой автомобиль гораздо более манёвренный, но в легковой машине ты можешь перевезти значительно меньше вещей, а в фуре — гораздо больше всякого добра, которое обрадует значительно большее количество людей.
Перепечатано с: «Если бы в году было сто недель». Интервью // Михайловский театр. <66>